Накануне 2024 года никакого новогоднего настроения Инесса Ворихова не ощущала. Вернее, она даже о празднике и не думала. 30 декабря 2023-го женщина села в автобус Полоцк — Вильнюс. С собой у нее был чемодан самых важных вещей и страх, что из Беларуси ее не выпустят. Ближе к границе волнение усилилось: руки-ноги тряслись, сердце колотилось. В голове крутилась одна мысль: «Господи, только бы проехать». Инесса — мама Маргариты Вориховой, советницы Светланы Тихановской по молодежной политике и студенчеству. После того как женщину задержали на 15 суток, дочь, переживая, что на маму продолжат оказывать давление из-за нее, уговорила родительницу уехать из Беларуси. О любви к дочке, о том, как это — в 44 года оставить хорошую работу, дом и начать жизнь с нуля, Инесса рассказала «Зеркалу».
Маргарита Ворихова в 2020-м стала президенткой молодежной организации «РАДА». С лета 2023-го советница Светланы Тихановской по молодежной политике и студенчеству. Представляет Беларусь в Контактной группе Совета Европы и в Консультативной группе с Евросоюзом.
«Дочь все время звонила и говорила: „Не понимаю, почему ты до сих пор сидишь?“»
Тот рейс Полоцк — Вильнюс Инесса помнит до сих пор. Точнее, волнение, которое не отпускало ее. Переживания оказались напрасны. 31 декабря женщина ступила на литовский вокзал, где ее встречала Маргарита. С тех пор прошло 11 месяцев. Нашу беседу с Инессой начинаем с простого и в то же время сложного вопроса: «Как вы?»
— Если сравнивать меня сейчас и тогда, то это абсолютно разные люди. В Вильнюс я приехала испуганная, наивная. Была как ребенок, которого выбросили в незнакомое место и сказали: «Все, дальше сама», — вспоминает женщина. — Что с этим делать, куда податься, я не понимала. Очень благодарна дочери, что она меня поддержала. Иначе не знаю, как бы повернулась моя жизнь.
— Не было мыслей, что, если бы не ее активная позиция, может, и не пришлось бы вам уезжать из родного Полоцка?
— Абсолютно нет. Я была зла на систему. И в какой-то степени на себя. На то, что, если бы хотела остаться, нужно было сидеть тихо и не высовываться.
— Давайте вернемся в 2023-й. В какой момент вы поняли, что пора собирать чемоданы?
— Я жила своей обычной жизнью, ходила на работу, на встречи с друзьями, ездила на природу. Когда дочь мне говорила: «Уезжай», — я не верила, что меня что-то зацепит. Читала новости без ВПН, была подписана на «Зеркало». Не считала, что в чем-то виновата или сильно замешана.
Первый звоночек случился в октябре 2023-го. Я возвращаюсь от Марго из Вильнюса, и на границе меня одну из автобуса (а там было человек 30) тормознули. Хотя до этого я всегда спокойно проезжала. Пограничник забрал мой паспорт и куда-то унес. Когда спросила, что происходит, мне ответили: «Ничего страшного, подождите». Минут через 10 он вызвал нашего водителя, не знаю, что сказал, но передал мой документ. И тут я подумала, возможно, слова Марго о том, что ее активность может на мне отразиться, могут быть правдой. С тех пор стала тщательнее следить, где ставлю лайки, чистила историю поисков. Появились мысли об отъезде, но они еще не были ощутимыми. Все-таки не думала, что ко мне придут.
После «суток» ситуация изменилась (Инесса получила 15 суток за «экстремистскую» подписку в Instagram. — Прим. ред.). Дочь все время звонила и говорила: «Не понимаю, почему ты до сих пор сидишь? У тебя же виза открыта, можно уехать в любой момент». Но я думала остаться. Вернулась на работу. Неделю проработала, потом поняла: тревожность, что за мной опять придут, накапливается все больше. Друзья мне тоже повторяли: «Тебе жить спокойно не дадут, чем дальше, тем будет хуже». В итоге я все-таки решилась. В течение двух недель собрала вещи, закрыла кредиты, встретилась с друзьями, попрощалась с родителями, передала собаку и уехала.
— Что вас так удерживало?
— Даже не знаю, как это определить. У меня сильная привязка к месту, к корням. В Беларуси у меня остались родители. Думала, я уеду, а кто их поддержит? Мне говорили, как ты будешь им помогать, если сядешь. Станет еще хуже, но я до сих пор чувствую вину, что уехала.
— Осенью 2023-го к вам на работу приехал ОМОН, в итоге вас задержали на 15 суток за подписку. Как это происходило? Силовики накручивали вас, что это из-за дочки?
— Утром, когда была на работе, позвонили соседи, сказали: «В твою дверь ломятся». Говорю: «Поняла, это за мной». Было немножко тревожно. Затем в офис, где я находилась, приехали на микроавтобусе. Меня повезли домой. Когда в сопровождении группы захвата с автоматами шла в квартиру и видела лица соседей, было смешно. Такая спокойная женщина, и тут такое, но я не испугалась.
Они сказали: «Вы же знаете, зачем мы к вам пришли. На вашу дочь заведено уголовное дело, будет произведен обыск». Спросили, разговариваю ли я с ней, о чем, почему? Ответила: «Как это почему? Это же моя дочь. Как я могу не созваниваться со своим ребенком?» Они: «Вы можете общаться, но только на бытовые темы». Больше о Марго они ничего не говорили.
«Если нужно выжить, будешь и клинингом заниматься, и в этом нет ничего предосудительного»
— В Вильнюсе вы уже почти год. Как он для вас прошел?
— Этот год был самым насыщенным за все время, которое я прожила. За эти 11 месяцев произошло столько всего… Наверное, как за 10 лет моей жизни. Сразу после переезда у меня случилась депрессия. Сначала специалист поставила диагноз хроническая депрессия, потом острая. Был ПТСР. В марте, когда в Литве отмечали День независимости, пошла на праздник. Там было большое скопление людей, военные. Начали летать истребители, у меня произошла паническая атака. Поняла, мне еще рано ходить на такие мероприятия. Тогда же, весной, случился и переломный момент. Это когда ты понимаешь, что опускаешься на дно, отталкиваешься ногами — и начинаешь двигаться дальше.
— Что это был за момент?
— Первые два месяца в состоянии все было смешано: бессонницы, кошмары, страх улицы. Постоянно накрывала тревога. «А что, если вдруг меня кто-то прослушивает?», «А что, если они знают, где я живу, заберут и увезут через границу?» — безумные были мысли. Почти все время я сидела в квартире. Боялась выйти, контактировать с людьми. Снилось, что меня снова задерживают, сажают в камеру или что приезжаю в Беларусь, меня тут же выводят под руки: «Здравствуйте, вы вернулись, ваша камера готова».
А потом разговаривала со знакомыми, и мне сказали, что на мое рабочее место назначили коллегу. Я сразу за нее порадовалась, а потом меня накрыло. Это была точка невозврата. Если раньше думала, я еще вернусь в Беларусь — у меня ведь нет ни «уголовки», ничего, — приеду, устроюсь на прежнюю работу, то в тот день поняла: даже если вернусь, как раньше, ничего уже не будет. И там, как и тут, придется начинать все заново. И я поняла, раз я здесь, значит, отсюда и нужно двигаться дальше. Может, что-то и получится. Уже нет разницы, где стартовать.
— Как начинали?
— Составила жесткое расписание, чтобы не было времени о чем-то думать, переживать. Начала изучать литовский, параллельно английский, записалась на онлайн-курсы по правам человека, ораторскому искусству, программированию (последнее всегда мечтала попробовать, но, оказалась, это не моя история). В общем, за четыре месяца прошла шесть курсов. Такая нагрузка помогает.
В марте мне предложили дистанционно вести кол-центр в Беларуси, им я занималась до июня. Что касается работы тут, то, пока у меня была виза, никто не хотел меня брать. Говорили: «Получите ВНЖ, приходите». Его мне выдали только в конце августа, и стало еще страшнее. Еще до того, как мне вручили документ, я начала рассылать резюме, а мне ни ответа, ни привета. Я в панике, что делать, как дальше жить, где работать? А ведь нужно же еще подумать о пенсии (смеется).
К этому добавилась неизвестность с жильем. Надо где-то устаканиваться, не будешь же всю жизнь снимать квартиру. В общем, куча мыслей. Это кошмар. Кажется, ты выздоровел, полон сил и энергии, нужно что-то делать, а куда бросаться, не знаешь. Неизвестность больше всего пугает. Всегда нужно искать точку опоры, чтобы от чего-то отталкиваться. Когда ее нет, страшно.
— Получилось найти работу?
— Я люблю продажи, поэтому устроилась на работу, на которую хотела. Я продавец-консультант в магазине одежды. Мне очень нравится. Зарплата невысокая, но может быть стартом для чего-то большего. С января снова пойду на курсы литовского. Думаю повышать разговорный уровень английского. Есть идея, чем еще могу заниматься. Это косметология.
— Насколько я знаю, в Беларуси вы несколько лет работали начальником отдела продаж. Каково это — после должности руководителя стать продавцом-консультантом?
— Начальником отдела я была с 2013 по 2017 год, потом перешла в специалисты. Мне это нравилось. Поняла, что, когда кто-то другой руководит, это, может, даже и лучше. Не надо нести такую ответственность перед остальными. Просто делаешь свое дело, и меня это устраивало.
[В Вильнюсе] небольшая моральная ломка у меня случилась лишь после того, когда [на какое-то время] пошла тут в клининг. Переживала, что вот я была специалистом, а теперь нужно идти на низкооплачиваемую должность и заниматься непонятно чем. Потом подумала, что разницы нет. Если нужно выжить, будешь и клинингом заниматься, и в этом нет ничего предосудительного. Чем отличается сильный человек от более слабого? Первый может заново встать на ноги, а второй будет переживать: «Я работаю строителем, уборщиком. Ну как это?» А это все маленькие шаги. Эта мысль меня сильно выручила.
Если честно, ситуация с работой, а точнее с тем, что ее какое-то время не было, — самый сложный момент. Я очень не люблю просить помощи или финансово зависеть от кого-то. В таком состоянии мне плохо. До марта Марго вытягивала все на себе и очень мне помогала. Мне не нужно было браться за любую попавшуюся работу. Хотя я пробовала. Кроме клининга, например, ходила на завод клеить этикетки, но спина подвела. У меня с ней проблемы.
— Кстати, а если сравнить период, когда вы начинали жизнь после университета, и сейчас, то что сложнее?
— Юность — это какая-то безбашенность, бесстрашие, максимализм. Период, когда думаешь: я все могу, у меня жизнь впереди. А когда тебе уже 44, понимаешь: у тебя есть ограниченный промежуток времени, за который ты можешь успеть что-то сделать, и это сильно давит. Считаешь, до пенсии тебе осталось лет 15 активной жизни. Тут уже нет времени на раскачку. Есть неделя, и за нее нужно успеть то, то и то.
«Я даже не рассматривала вариант ответить: „Нет, ты что! Меня же посадят“»
— Давайте вернемся на несколько лет назад. Расскажите, как вы воспитывали Маргариту? Какой была ваша семья?
— Семья у меня всегда ассоциировалась со мной и дочерью. Когда ей было десять, мы остались вдвоем. Потом я подумала, что жить ребенку в неполной семье — это, наверное, плохо. Надо выйти замуж еще раз (то есть не специально выйти замуж, чтобы семья перестала быть неполной, просто так совпало) (смеется). Но полная семья так и не получилась.
— В интервью «Настоящему времени» вы сказали, что воспитывали дочь «сильной и независимой». Как вы ее этому учили?
— Сложный вопрос, не могу это описать. Это ведь каждый день накапливается с тем, какие книжки ей даешь, какие фильмы вы смотрите, о чем говорите.
Отдать ребенка в хорошую школу — это, наверное, первое. Второе — спорт. Мы пошли в художественную гимнастику, потом на танцы. Спорт учит дисциплине, умению переносить трудности, воле к победе, лидерским качествам. То, чего мне не хватало, я старалась привить Марго. У меня было представление, что человек должен не зависеть от кого-то и уметь справляться с трудностями.
Дома у нас с ней не было запретных тем. Я предоставляла ей свободу. Свободу общаться со сверстниками. Доверяла ее выбору и внутренне знала, что она не будет с плохой компанией. В ее окружении были умные, образованные, хорошие, интересные ребята. Когда она в 2019-м поступила в БГЭУ и поехала в Минск, я была уверена в ней и в ее разумности.
— Каково это, когда остаешься один с ребенком?
— Было сложно. Случалось, денег не хватало: школа требовала вливаний, да и хотелось, чтобы Марго чувствовала себя не хуже остальных. Плюс дополнительные подготовки, поездки. Порой я продавала личные золотые украшения, чтобы прокормиться.
Помню момент, я заболела и сильно ушла в себя. У меня появилась мысль, что если ты сам несчастлив, то ты ничего не можешь дать другому человеку. Поняла, копание в негативе не приносит ничего хорошего, и мне удалось перестроить сознание и мышление в более позитивную сторону, чтобы и мне, и дочке было хорошо.
Была еще ситуация, классе в восьмом в гимназии у Маргариты был концерт на 8 Марта. Ученики выходили на сцену и описывали своих мам. Одна девочка говорит: «У меня мама такая добрая». Вторая: «А у меня такие печет пирожки». А Марго: «А моя мама — железная леди». Я сижу и думаю: «Нет!» (смеется). Для меня это было неожиданно. Позже она объяснила, что я очень сильный человек, как Маргарет Тэтчер.
Сейчас думаю, это, наверное, плохо, потому что железная леди ассоциируется со строгим, неэмоциональным [человеком]. Может, дочке чего-то не хватало, потому что, когда одна растишь ребенка, приходишь после работы, решаешь все дела, часто нет сил с ребенком поговорить, уделить ему время.
— В вашей семье обсуждали политику?
— [До 2020-го] мы особо политикой не интересовались.
— Как вы восприняли, что Маргарита стала советницей Светланы Тихановской?
— Когда она мне сказала, что из-за этого могут на меня давить, я не испугалась, была уверена, что меня это не коснется. А что мне предъявят? Что дочь — активистка? Ну да. Я горжусь тем, что у меня такая дочь. Хотя, когда мы созванивались, Марго каждый раз говорила: «Надо уезжать, я за тебя волнуюсь». Я отвечала, у нас все спокойно и хорошо. Не будешь же нагнетать обстановку, чтобы человеку было еще тревожнее.
— Как думаете, почему власти так давят на родных тех, кто не молчит?
— А за что еще ущипнуть? За тех, кто рядом, кто остался. Хоть как-то сделать больно, на что-то надавить.
— Полоцк — город небольшой. Как окружающие реагировали на то, что ваша дочь стала советницей Тихановской?
— Я не ходила и не трубила на каждом шагу, что у меня дочь — советница Тихановской. А реакция была разная. Одни говорили: «Молодец, такая активная и пробивная». От других слышала: «Она не думает о последствиях, что близкие будут отдуваться». Но из-за позиции дочки общаться со мной никто не перестал.
Знаете, когда начался активный период в Беларуси (речь о 2020 годе. — Прим. ред.), Марго у меня спросила: «Ты не против, если я буду заниматься этим (активизмом. — Прим. ред.), потому что это может отразиться на тебе?» Я даже не рассматривала вариант ответить: «Нет, ты что! Меня же посадят». Так я бы ограничила выбор человека. Зачем? Это эгоизм.
— В какой момент вы больше всего гордились дочкой?
— Когда она рассказывала, что ее выдвинули на премию «Молодая женщина Европы» в Брюсселе (Маргарита получила премию в 2023 году. — Прим. ред.). Я такая — ничего себе, женщина года! Это круто, когда у тебя европейское признание. Хотя на самом деле это цепочка маленьких признаний. Всегда с интересом смотрю ее интервью. Вижу, как она меняется, раскрывается, растет.
— Вы вслед за дочкой тоже пошли в политику и весной участвовали в выборах в Координационный совет от списка «Европейский выбор».
— [После революции] я стала думать, почему так произошло. Мне было интересно, как можно поступать с людьми, как нельзя. Что такое права человека. Дочь подсказала подходящие курсы по этой теме.
В Литве я встречалась с беларусами, параллельно слушала эфиры, в которых выступали представители оппозиции. Мне казалось, что Координационный совет несколько отстранен от проблем обычных людей, и я могла бы дать какие-то свои советы, предложить решения (по итогам голосования в КС Инесса не прошла. — Прим. ред.). Дочь меня поддержала, сказала: «Пожалуйста, пробуй».
«Я ее уже воспринимаю как политика»
— Как изменились ваши с Маргаритой отношения за последние четыре года?
— В этом году мы много разговариваем. Восполняем те пробелы, которые возникли, пока она находилась вне дома (речь о времени, когда Маргарита училась в Минске, а потом уехала и из Беларуси. — Прим. ред.). Я ее уже воспринимаю как политика. Когда начинает говорить со мной официальным языком, отвечаю: «Стоп, не надо общаться со мной как политик». Обычно потом мы над этим смеемся. Марго — человек, который всегда руководствуется собственными идеями и мыслями. В принципе, чему учила, то и пришло (смеется).
— Замечаете ли вы, что у нее проскакивает чувство вины, что вам пришлось так поменять жизнь?
— Думаю, периодически это случается. Если бы мне было плохо, это чувство было бы сильнее. Я просила у нее прощения за свою депрессию, за то, что в какой-то период не могла двигаться далее.
— Думали, какой была бы ваша жизнь, если бы не активность Маргариты?
— Скучной и неинтересной. У меня была бы спокойная и размеренная жизнь. Я бы не смогла так все поменять, уехать за границу, начать что-то новое. И в итоге не узнала бы, на что способна.
