В декабре известный шоумен Евгений Булка поделился радостной новостью: его жена Майя родила еще одного сына. Мальчика назвали Давид. Малыш появился на свет в частной клинике в Грузии. О том, как это было, Майя рассказала блогу «Люди». Мы перепечатываем этот текст.
«У нас был полный хаос. Благо это второй ребенок, и я немножко проще ко всему относилась»
В 2022-м Евгений, Майя и их сын Левон переехали из Беларуси в Израиль. Семья начала строить жизнь на новом месте, но частые воздушные тревоги и обстрелы заставили их снова собирать чемоданы. Несколько месяцев назад они перебрались в Дубай. Сейчас их дом здесь, и в нем стало на одного человека больше. И пока кроха Давид и его трехлетний брат Левон с папой, мы созваниваемся с Майей. На экране улыбающаяся молодая женщина с легким макияжем.
— Как вы так здорово выглядите с двумя малышами?
— Не знаю (улыбается). Генетика. Ну и, думаю, важно не набирать много во время беременности.
— Почему решили рожать не в Дубае?
— По нескольким причинам. Во-первых, здесь это очень дорого. Ты либо покупаешь страховку, а она стоит порядка 40 000 дирхам (10,9 тысячи долларов, здесь и дальше суммы по курсу Нацбанка на 15 января 2025 года. — Прим. ред.). Она все покрывает. Либо отдельно оплачиваешь роды, затем еще услуги врача и акушерки. К тому же, так как у меня с Левоном было первое кесарево, непонятно, как бы развивались события во второй раз — обычные роды или что-то сложнее. Самая дешевая клиника, которую мы здесь нашли, стоила 7000 дирхам (1900 долларов), плюс столько же требовалось отдать за работу медиков. Затем еще какие-то расходы, например, ведение беременности. В итоге получалось больше 5000 долларов.
Во-вторых, когда ребенок рождается на территории страны, ему нужно сделать визу, а она тоже стоит прилично.
— Как появилась идея с Грузией?
— Мы рассматривали разные направления и учитывали разные факторы. Начиная от того, сколько из Дубая туда стоит билет на самолет. Понимали, нужно, чтобы Женя смог к нам прилетать (Евгений работает в ОАЭ. — Прим. ред.).
Изначально смотрели страны, где ребенку сразу могут дать паспорт (по рождению. — Прим. ред.), но это все достаточно дорогие регионы. Например, Чили, США. Плюс у Левона беларусский паспорт, израильский он не успел получить. Через год документ заканчивается, и если мы не сможем приехать в Беларусь, он, выходит, без паспорта человек. Плюс у него нет визы. Из-за Левона как раз таки и родилась идея с Грузией. Надо было выбирать, куда мы свободно можем полететь только с беларусским паспортом. Тут, если исключить дорогие направления, только Грузия, наверное, и остается (улыбается).
Стали узнавать, как там по поводу родов и что с медициной. Откликнулось много знакомых беларусов, начали что-то рекомендовать. Тот же Арташес Антонян (бывший беларусский спортивный комментатор и телеведущий. — Прим. ред.). В Грузии у них с женой родилось двое детей.
Нам предложили пару вариантов. Многие советовали одну и тут же клинику и врача. Говорили, что он светило светил и учреждение это классное. К тому же здесь большой процент естественных родов после кесарева, а я очень хотела родить сама.
Позже, когда мы уже были в Грузии и я на барахолке покупала некоторые вещи (ту же коляску, чтобы ее не везти), познакомилась с девушкой. Она тоже рожала в этой клинике. У ее ребенка было обвитие пуповиной, но она сама родила.
— Выходит, беременность вы тоже в Грузии вели?
— У нас был полный хаос. Благо это второй ребенок, и я немножко проще ко всему относилась. Но вообще, в этом смысле я не так чтобы мать-мать (смеется) и ориентируюсь на свои ощущения. С Левоном тоже так было. В Беларуси я ответственно вела себя, ходила к врачу. В Израиле поняла, что это в какой-то степени условные вещи.
На учет с Давидом я встала в Израиле и наблюдалась здесь. Когда началась вторая половина беременности, у нас объявили военное положение (речь об особом положении, которое ввели на севере страны в сентябре 2024-го. — Прим. ред.), сказали закупать туалетную бумагу, консервы, открыли бомбоубежища, чтобы мы занесли продукты. Периодически мы туда спускались. Потом была острая фаза, закрывали воздушное пространство. Было состояние, что все — война. У нас друзья, знакомые, которые жили на севере, ехали в центр. Гостиницу, где работал Женя, отдали для беженцев, поэтому он улетел работать в Дубай. К этому добавились и другие нюансы — цены начали расти еще больше, с работой стало сложнее. Тогда и решили, что будем готовить почву к отъезду.
На шестом или седьмом месяце я прилетела в Дубай. Пока определялись, в какой стране будем рожать, нигде не наблюдалась.
Перед вылетом в Грузию нужно было сделать «тревел-документ» в ОАЭ. Если летишь на 36-й неделе, чтобы тебя пустили на борт, нужна медицинская справка. Тогда сделала УЗИ. Все было хорошо, да и чувствовала я себя все это время отлично. При этом понимала, основные анализы в Израиле я прошла. Например, делала исследование на тот же синдром Дауна, остальное уже было не так важно.
— Чем отличалось ведение беременности в Израиле и Беларуси?
— Например, нет такого, что каждый месяц нужно сдавать общий анализ крови. Больше по показаниям. Зато очень много УЗИ, хотя в Беларуси мне говорили, что это не самая полезная процедура. А здесь всегда, когда приходила на прием, врач очень долго его делала (часа по полтора), каждый пальчик малыша по несколько раз рассматривала.
А еще из-за смешения кровей, особенно среди религиозных евреев, которые в основном друг с другом общаются, в стране сильно заморачиваются по поводу генетических заболеваний. Поэтому делают миллион всяких тестов. Меня это очень напрягало, потому что нужно было ездить по разным частям города. Какое-то время врач настаивала на исследовании околоплодных вод. Для него требовалось сделать прокол оболочки околоплодного пузыря. Она объясняла, что во многих странах мира это проводят платно и стоит дорого. А в Израиле такой анализ спонсирует государство. Я говорила: «Не надо мне ничего прокалывать, пожалуйста». Тем более до этого они мне еще сделали два теста, показавших: на 98 процентов с ребенком все хорошо.
— Как ваша израильская врач отреагировала на то, что вы летите рожать в другую страну?
— Я наблюдалась и у израильтянки, как у нас в поликлинике (но ходила к ней нечасто), и у русскоговорящего врача в частной клинике. Записалась туда, чтобы не было языкового барьера и я могла понимать все, что с малышом происходит.
Когда решили уехать, первого врача я никак не предупреждала, а русскоязычный специалист перевела на английский и выдала в международном формате последние УЗИ и общие данные по моей беременности, чтобы я могла это показать следующим медикам. Сказала, примет меня, даже если я за два дня до родов к ней вернусь (улыбается).
К таким вещам (речь о родах в другой стране. — Прим. ред.) здесь нормально относятся. Когда обстрелы, понятно, что беременной непросто бегать в бомбоубежище и находиться в этой всей обстановке.
«Решили, полетим в страну к концу срока, чтобы лично все посмотреть»
— Вы сказали, что в Грузии вам советовали несколько вариантов клиник. Как определяли, где именно остановитесь?
— Изначально мы выбрали для себя три клиники. Решили, полетим в страну к концу срока, чтобы лично посмотреть, как они выглядят, какие там палаты и цены, пообщаться с врачами.
— Как это было?
— Рано утром мы прилетели и в тот же день поехали по медцентрам. Зашли в первый, пообщались, посмотрели. С одной стороны, здесь, в Грузии, все очень по-домашнему. Многое на договоренностях, знакомствах. С другой — сложно созвониться (у учреждений не встречала Viber или Telegram), плюс непонятно, на каком языке общаться.
Так мы объехали несколько клиник. В двух сказали, что не проводят экскурсии, и только на картинках показали, как у них. Еще в одной мне не понравилось, потому что сотрудники были очень критичны к русской речи. Я старалась говорить по-английски, но они все равно понимали, что я русскоязычная.
Из интересного, так как страна религиозная, на первом этаже везде стоит алтарь. Все подходят, крестятся. А еще во время экскурсий я вообще не встретила ни одной роженицы.
— А где они были?
— Возможно, потому что они рожают в палатах, где сразу несколько девочек. Так дешевле. Мы брали vip-отделение, чтобы муж мог быть со мной и сын приходил. Относительно многих стран здесь такие услуги стоят адекватно. В цену также входит работа врача и акушерки.
В клинике, которую мы в итоге выбрали, мне понравилась обстановка. Мы поднялись на этаж, все посмотрели. Затем нам разрешили пройти в кабинет к главврачу Заза Синауридзе (известный грузинский гинеколог. — Прим. ред.). Он очень располагающий. Такой огромный грузинский дядя. Сказал, завтра придешь на УЗИ, принесешь документы. Посмотрим, как у тебя там и что.
— Какие там палаты?
— Очень уютно. В Израиле, кстати, тоже такие палаты. Тут красивая люлечка деревянная, диванчик, чтобы ты могла кого-то пригласить, есть приглушенный нижний свет, шторы на окнах. В общем, как спальня, только с больничной кроватью.
Прийти ко мне мог кто угодно в любое время. Как-то подружка, которая прилетела в Грузию, позвонила в 23 часа и говорит: «А можно я приеду?» Спрашиваю у медсестер, они: «Да, конечно», — и ее впустили. Поинтересовались, нужно ли ей дать постельное белье, сказали: «Хочешь остаться, ложись».
— Евгений писал в Instagram, что изначально вы планировали рожать в воде.
— В этой клинике предоставляют такую услугу. Мне кажется, в воде легче всего, боль отступает, и схватки проще проживаются.
Для таких родов в родильной палате есть надувной бассейн и ванная, пока схватки, можешь поплавать или полежать. Проконсультировалась с девочкой, у которой так шестеро детей появились на свет в этом центре. Она сказала, здесь для этого есть все и много практики. В общем, я хотела, но в процессе все пошло не так.
«Спросила: „Сколько еще терпеть?“ Врач ответил: „Наверное, часов пять“. Говорю, может, я слабак, но я не могу»
— Что случилось?
— На 38−39-й неделе мне сказали, что малыш перестал прибавлять в весе и это не очень хорошо. В принципе, он был уже развитый человек, все с ним в порядке, но требовалось вызывать роды. Ведь если он не растет, не развивается, значит, чего-то ему не хватает — плохо дышится, плохо поступает еда. На последних неделях такое случается.
После УЗИ меня отпустили домой, предложили походить еще десять дней. 9 декабря мне нужно было снова к врачу, он должен был еще раз все посмотреть и принять решение, когда вызывать роды. Я пошла ходить, но не доходила: 6 декабря Давид родился.
— Не захотел ждать.
— В 4 утра проснулась от того, что у меня отходят воды. Где-то раз в десять минут стала чувствовать схватки. Их сложно с чем-то спутать (улыбается). Они постепенно учащались. Понимаю, у меня есть где-то час времени, чтобы спокойно собраться и приехать в больницу. Я сложила сумку (она не была готова, потому что предполагаемая дата родов была 17 декабря), разбудила и предупредила подругу, она как раз приехала в гости (это нам помогло, потому что Женя был в Дубае, и она осталась с Левоном), вызвала такси.
Таксист приехал не к дому, а на другую сторону улицы. Пошла туда, села, он мне стал что-то рассказывать, потом спрашивать (грузины же все такие общительные), затем думать, какой лучше маршрут. Говорю: «Слушайте, я вообще-то рожаю, давайте уже как-нибудь поедем» (смеется). Он: «Что? Как? Сейчас?» Успокаиваю: «Не переживайте, не у вас в машине, но поспешите». В итоге он меня нормально довез и пожелал удачи.
В больнице поднялась пешком на четвертый этаж, там были только дежурные медсестры. Меня уже нормально подхватывало: схватки были где-то раз минут в пять. Мне сделали УЗИ, сказали, что до родов еще часа четыре: «К 10 утра приедет врач, придет акушерка — и начнется».
Меня положили в палату. Было капец как больно. Я пошла в душ. В какой-то момент заходит медсестра, видимо, я громко кричала (улыбается). Увидев меня, она написала акушерке, которая должна была вместе с Заза принимать роды. Магда очень крутая женщина, у нее 30 лет стажа. Я ее на всю жизнь запомню. Она мне очень помогла.
— Как?
— Когда акушерка пришла, я вовсю развлекалась (улыбается). В душе закончилась горячая вода, а мне только под ней было легче. Магда перевела меня на кровать в этой же палате. Началась схватка за схваткой. Мне уже было не до родов в воде.
Медик подсказывала, в какой позе легче проживать какую схватку. Где, например, ногу поднять. Бывало, между схватками у меня начиналась паника, и сильно трясло, она успокаивала. Говорила: «Все нормально, теперь нет схватки». А тебе кажется, что все время больно. Просила: «Расслабься, ты сейчас должна отдохнуть». Поддерживала меня, как близкий человек, держала за руку. В общем, была как мать. Она еще внешне такая грузинская мама с мощной энергетикой.
Заза был на месте где-то к середине процесса. Из-за протестов в Тбилиси улицы по ночам были перекрыты, поэтому он долго не мог доехать.
В какой-то момент приняла решение, чтобы меня прооперировали. С Левоном я 17 часов в схватках пролежала, и потом все равно делали экстренное кесарево. Заза считал, что я могу справиться, но сама я чувствовала: со мной что-то не так, было адски больно, плюс давило на мочевой пузырь. Понимала, со старшим сыном такого не ощущала. Спросила: «Сколько еще терпеть?» Врач ответил: «Наверное, часов пять». Говорю, может, я слабак, но я не могу.
Магда хотела, чтобы я сама рожала, я тоже этого хотела, но не знаю, что в тот момент на меня нашло… Наверное, чудо сработало. Постфактум оказалось, если бы не кесарево, у меня бы с вероятностью в 90 процентов лопнул мочевой пузырь. Акушерка потом очень переживала из-за этой ситуации.
— Как проходила операция?
— Кесарево мне делал Заза, во время операции он со мной разговаривал. Магда стояла рядом, держала за руку и все комментировала. Когда малыша достали, должны были наложить два шва — на матке и теле. Врач сделал один и почувствовал себя плохо (у него скакнуло давление), позвал другого хирурга, ей оставался второй шов. Она стала что-то делать, и я вижу, у них со мной начинаются какие-то проблемы. Понимаю, у меня какое-то кровотечение. Подключилась еще одна хирург, она всю операцию была рядом с коллегами. Мне они ничего не говорили. Чувствую, меня начинает трясти. Спрашиваю у анестезиолога, все ли нормально. Он объясняет: «Так работает анестезия». Чуть позже пришел Заза. Посмотрел меня, затем женщина, которая должна была меня зашить, вышла, и появился новый хирург. Мне снова сделали анестезию, чтобы ушла в забытье.
Выхожу из этого состояния, понимаю, что прошло уже много времени, а они дальше что-то делают. Вижу дым, повсюду запах гари. Говорю: «Ребята, вы что там, хинкали лепите?» А у меня настроение такое хорошее от препарата, который вводят во время анестезии. Одна из медиков отвечает: «Нет, мы шашлык делаем». Они посмеялись, меня опять укололи, и я уснула. Слышала, они повторяли: «Спайки, спайки».
— Что с вами случилось?
— Кесарево длилось час, вторая операция — еще два часа. Потом несколько дней не говорили, что со мной. Почему чувствую себя плохо, почему все болит и не убирают катетер с мочой? Он всегда ставится после кесарева, но на шесть часов, а мне на тот момент его вторые сутки не снимали… Спрашиваю у медсестер. Они объясняют, что не имеют права ничего сказать, это должен сделать мой врач. А он заболел и слег.
На третий день я рассказала обо всем Жене, он дозвонился до Заза. Тот объяснил, что после первого кесарева мне неправильно пришили мочевой пузырь и, если бы я рожала сама, он бы лопнул. Они вызвали лучшего в клинике хирурга-уролога, который качественно все переделал. Плюс они наложили мне хороший шов (по крайней мере, из того, что могли), в отличие от предыдущего. Когда рожала первый раз, врач меня плохо разрезал и плохо зашил, поэтому в Грузии медикам пришлось делать очень сложную работу.
«Каждую смену приходил новый состав дежурных»
— В какой момент вам дали подержать малыша?
— Сразу его ненадолго дали после кесарева. Потом, когда меня перевели в послеоперационную, Магда подошла и сказала, что будет все время с мои сыном. Предупредила, как только меня переложат [в палату], она его принесет, чтобы молозива покушал. Молоко у женщины может появиться не сразу, а, например, на вторые, третьи сутки, до этого выделяется молозиво. В Беларуси ребеночка в таких случаях докармливают смесями, потому что считается, он голодный. В кашах сахар, затем малыш хуже берет грудь — это не очень классно для кормления.
В клинике, где я рожала, другой подход. Мне говорили, что сын не голодный, и приносили его пососать молозиво. Так было трое суток, и никто его не докармливал. Потом уже у меня появилось молоко. За это, конечно, респект, что они заморачиваются на тему того, чтобы дать женщине начать естественно кормить. Ведь можно было упростить себе жизнь, дать смесь — и ребенок спит.
— На какой день вас выписали?
— На пятый. Первые три дня я не вставала, но с каждыми сутками сына мне оставляли все на более долгое время. На второй день я уже попросила, чтобы он со мной ночевал. При этом сотрудницы помогали его переодевать, мыть. Каждую смену приходил новый состав дежурных — медсестра, которая мне делала уколы, ставила капельницы, няня для ребенка, и почти все дни была Магда. Фактически раз в час кто-то из них ко мне заходил.
— Чем вас там кормили? Дают ли в грузинском роддоме шашлык?
— С утра была каша — овсянка, манка, кусочек грузинского сыра, яблочное повидло и черный чай. Обед давали очень плотный — первое, второе. Например, суп, каша с курицей либо котлета, компот из сухофруктов и яблоко. А вот ужин был вообще не по-грузински: большая булка и творог. Я думала, странно, неужели грузины на ужин ничего не едят (смеется).
— Как Евгений познакомился с сыном?
— Он прилетел через несколько дней после того, как меня выписали. Нашел его в коконе — специальная кроватка для новорожденных. Красивенького такого, разгладившегося, потому что малыши рождаются немножко страшненькие (улыбается). Знакомился осторожно. У него каждый раз, как в первый раз (улыбается). Наверное, у всех мужчин так. Не знал, с какой стороны к нему подойти первое время.
Женя очень мне помогает со старшим. У них с Левоном сейчас период душа в душу. Если раньше сын все время: «Мама, мама», — то сейчас у него с папой всякие дела. Эти мои роды их словно сблизили, потому что они все время вместе тусят.
— Во сколько вам обошлись роды в Грузии?
— Около 2000 долларов стоили палата, кесарево, работа врача и акушерки. И еще 1000 долларов дополнительная операция.
— После выписки вы долго приходили в себя?
— Еще десять дней я была дома с катетером в больничном режиме. Все болело. Дважды ездила в больницу… Когда мне сняли швы, казалось, в материнстве с двумя детьми нет ничего сложного, хоть десять мне дайте (улыбается). То, что я себя чувствую нормально, могу ходить, могу обнять сыновей (до этого до меня было не дотронуться), от этого состояния все будто бы легко и кайфово. Конечно, пережив такое, начинаешь ценить, когда ничего не болит.
— Почему назвали сына Давидом?
— А это грузинское имя. Здесь все либо Давиды, либо Георгии (улыбается). В итоге из того списка имен, которые мы хотели, я выбрала его. Оно оказалось и грузинское, и в то же время еврейское.
