Профессор Юлия Сандамирская рассказала «Радыё Свабода» о своей группе в Университете прикладных наук в Цюрихе, о различии между беларусской и западными научными школами, а также о том, может ли Беларусь стать такой же «страной для жизни», как Швейцария.
Беларуска Юлия Сандамирская стала лауреаткой первой независимой научной премии «Бизон Хиггс» в области точных и естественных наук среди беларусских ученых. Сейчас она возглавляет исследовательский центр «Когнитивные вычисления в науках о жизни» Цюрихского университета прикладных наук (ZHAW), а увлеклась физикой еще в обычной школе Заводского района Минска.
Окружение книг Перельмана
Юлия говорит, что ей было предначертано стать физиком. Родители — физики, брат тоже стал физиком. Девочка росла в окружении книг физика и писателя Якова Перельмана, «Большой Советской энциклопедии». Училась в 25-й минской школе в Заводском районе с углубленным изучением английского языка и «особым духом физики».
Признается, что главное, что ей дала школа, — уверенность в своих возможностях, уважение к наукам, культурам, прогрессивный взгляд на мир и английский язык.
«У нас было школьное братство, мы выбирали президентов с первых классов, я дважды была президентом класса, министром. Школа придерживалась демократических ценностей. От этой школы я по программам обмена ездила в Норвегию, Англию и Соединенные Штаты. В 11-м классе два с половиной месяца училась в американской школе, американцы приезжали к нам. Это открыло мне взгляд на мир. Плюс у нас были чрезвычайно хорошие учителя», — профессор с благодарностью вспоминает свою школу.
Юлия участвовала во многих олимпиадах по физике, математике, английскому языку. После олимпиады по физике попала в специальный класс 51-й минской школы, где выдающийся профессор-физик Михаил Сенюк готовил талантливых учеников к национальной олимпиаде.
«Этих полгода мне хватило, чтобы понять, что такое настоящая физика. В обычной школе было два урока физики в неделю, все было стандартно, скучно, неинтересно. А уроки Сенюка позволили понять, что такое наука, что такое научный взгляд на мир, вообще задаться вопросом: а как все это работает? Там была отдельная тема по оптике — про свет, как он распространяется, как взаимодействует с материей. Это был первый опыт понимания того, что физика — чрезвычайно интересная наука», — рассказывает она.
Школу Юлия окончила с золотой медалью. Говорит, что поступать на физфак в БГУ особо не хотела — мол, достаточно уже физиков в семье. Думала пойти на международные отношения или в медицину. Но когда все готовились к вступительным экзаменам, она как раз училась в Америке, поэтому поступить на физфак было самым простым решением. Как медалистка она сдавала один профильный экзамен.
«Физфак у нас на самом деле — замечательный! Я выбрала специализацию „физическая оптика, пошла по стопам брата. Физическая оптика — это взаимодействие света с материей, это действительно интересно. Хотя меня больше влекла биофизика — наука о жизни, о том, как устроены биологические системы», — рассказывает Юлия.
Ни разу не пожалела
Что касается мечты поступить на факультет международных отношений, она появилась во время поездок в Америку и Англию еще в школе.
«Мы представляли свою страну. Наш обмен был на достаточно высоком уровне, и мы задавались вопросами об устройстве мира, построении отношений между странами — такая шахматная доска. Мне было интересно, как работают люди, как происходит диалог, коммуникация, как можно влиять, как убеждать…
Коллеги, которые учились на факультете международных отношений, позже рассказывали, что там много ненужного преподавали. Одна моя знакомая говорила, что после ФМО можно стать хорошей гувернанткой, потому что там учили дипломатическим манерам, подходам. Так что я ни разу не пожалела, что стала физиком», — признается Юлия.
Английский язык после поездок по обмену в США и Англию у девушки был хороший, она решила выучить немецкий с нуля. И довольно быстро — на втором курсе — смогла сдать тест, потому что в БГУ была программа обмена с немецкими университетами. А чтобы туда попасть, нужно было сдать тест по грамматике. Сдала его и попала в группу подготовки к обмену.
«Немецкий язык мне „зашел“, он такой логичный. К тому же мне повезло с очень хорошим преподавателем. Я потом видела, как учили немецкий в Германии, сама тоже ходила на языковые курсы. И поняла, что у меня был отличный преподаватель.
Это было на 4-м курсе. На тот момент я уже была замужем и с ребенком! Вот такая я быстрая!» — улыбается Юлия.
Гендерный вопрос в Академии наук
После изучения немецкого Юлия Сандамирская приехала в город Бохум, он находится в Рурском угольном бассейне, такой немецкий аналог Донбасса. Рабочий город, сильно разрушенный во время Второй мировой войны, быстро восстановленный, некрасивый — но беларуске Бохум понравился.
«А когда я попала в лабораторию — это было просто „вау!“: сколько там ресурсов, сколько всего, никто не экономит пробирки, новые приборы — все на совсем другом уровне! Тем более было с чем сравнивать», — эмоционально говорит Юлия.
Она вспоминает также, что в Академии наук Беларуси, где она делала бакалаврскую работу, имела неприятный опыт, когда один профессор не захотел взять Юлию по той причине, что она «девочка».
«Он был готов взять кого угодно, только не „девочку“ — потому что у него серьезная теоретическая работа. Я была отличница, а он взял парня-троечника. Потом пожалел, позвал меня, дал экспериментальную работу. Потому что теоретическая для девушки — „не очень“. Так что в Беларуси у меня был ужасный негативный опыт. А в Германии я не чувствовала, что кто-то меня куда-то не берет, потому что я девушка. И оборудование меня тоже поразило», — рассказывает она.
Три работы и снова учеба
Юлия в Минске защищала бакалаврскую работу, одновременно поступив в Бохумский университет.
«У меня был очень тяжелый год, когда я поступила в магистратуру в Германии, а при этом еще доучивалась в Минске. Я ездила туда-сюда раз в один-два месяца, у меня была маленькая дочка. С мужем к тому моменту уже не сложилось — он уехал в другую аспирантуру. Я работала на трех работах. В итоге получила магистерский диплом в короткие сроки — за год», — рассказывает Юлия.
В Германии, в отличие от Беларуси, распределения нет. Юлия отправила документы в несколько научных центров, в том числе в лабораторию Института квантовой оптики Общества Макса Планка, директор которого тогда же, в 2005 году, получил Нобелевскую премию. Она ездила на собеседование в мюнхенский Институт квантовой оптики, но решила остаться в Бохуме.
«Там был очень интересный Институт нейроинформатики. Но я тогда не знала ни что такое „нейро“, ни что такое „информатика“. Меня взяли на очень хорошую должность. Поэтому я очень благодарна этому институту — он междисциплинарный. Там занимаются и науками о мозге, и науками о поведении людей — психологией, когнитивными науками, а также развитием технологий — искусственным интеллектом, робототехникой. Всем тем, что сейчас модно. А это был 2005 год — и там это все уже было», — объясняет Юлия Сандамирская.
Сотрудничество с беларусским Институтом кибернетики
Юлия часто ездила на научные конференции, много работала. Во второй раз вышла замуж, родился сын. Окончила аспирантуру с отличием. Осталась в том же институте, чтобы «строить» свою научную группу, хотя обычно после аспирантуры уезжают в другое место.
«Но у меня не получилось, потому что на руках было двое маленьких детей. Мне создали благоприятные условия, у меня была своя группа, мы получали собственные гранты. Занимались исследованиями, строили модели работы мозга и использовали эти знания для управления роботами», — вспоминает беларуска.
Позже Юлии Сандамирской предложили переехать в Цюрих, в известный институт с тем же названием, как и в Бохуме, — Институт нейроинформатики. Там разрабатывают новые чипы, процессоры для ускорения искусственного интеллекта роботов.
«Мы там занимались роботами — маленькими, с очень энергоэффективными чипами. В это время я поддерживала связи с беларусскими учеными из Института кибернетики АН, которые занимались робототехникой на очень достойном уровне, теорией интеллектуальных систем, систем автоматизации. Мы даже написали проект и получили небольшой грант — скорее для обмена, чтобы могли ездить друг к другу. Это, естественно, было до 2020 года.
То есть самородки, ученые, которые делали достойную работу на международном уровне, в Минске были. Я подчеркиваю — были, сейчас их уже нет в Минске, они работают за границей», — с грустью говорит Юлия.
Следующий шаг — профессура
В Швейцарии и Германии это достаточно сложно, большая конкуренция, стараются брать кого-то местного, признается Юлия. И хотя Сандамирская стала довольно известным ученым в своей области, она тоже столкнулась с трудностями. В это время она познакомилась с группой по своей тематике из Intel (компании, производящей процессоры для компьютеров. — Прим. ред.). Она переехала в Мюнхен, но начался ковид, и создавать группу стало сложно — нельзя было нанять сотрудников на срок больше года, сложно было встретиться с коллегами из США. Но постепенно все удалось организовать, Юлия работала так два с половиной года.
Но ей хотелось двигаться дальше, заниматься не только чипами, но и роботами, робототехникой — создавать роботов, которые будут делать что-то полезное для людей. В итоге беларуску пригласили в Университет прикладных наук Цюриха.
«Мне понравилось, что это именно Университет прикладных наук, потому что заниматься чистой наукой мне уже стало неинтересно: хочется создавать технологии, действительно полезные в хозяйстве — в буквальном смысле слова. Институт, куда я попала (Institute of Computational Life Sciences), очень созвучен всей моей предыдущей карьере — здесь занимаются когнитивными биологическими системами.
Поэтому я решила взяться за эту профессуру, построить научную лабораторию и оттуда уже стартовать с компанией, которая будет заниматься производством роботов для помощи людям с ограниченной подвижностью или пожилого возраста. У нас четыре независимые группы, которые занимаются разными аспектами искусственного интеллекта и использованием биологических систем», — рассказывает Юлия.
Роботы и люди
Научная группа Сандамирской разрабатывает роботов для ухода за людьми с ограниченной мобильностью. В Швейцарии, конечно, есть возможности помогать таким людям, но это довольно дорого.
«Для начала это будет робот, способный выполнять небольшие задачи по дому: он чем-то похож на робот-пылесос, но чуть выше, имеет руку-манипулятор, может поднять предмет с пола, достать что-то с полки, принести, продезинфицировать поверхность.
В перспективе робот сможет накрыть на стол, убрать со стола. А вот чтобы, например, помочь человеку встать с кровати, пересесть в инвалидное кресло, куда-то дойти — это уже научная задача, которую мы сейчас начинаем решать. Есть технологические сложности, чтобы решить эту проблему безопасно для человека, потому что робот — все-таки машина», — объясняет Юлия, чем сейчас занимается ее научная группа.
Как женщина с двумя маленькими детьми за границей без помощи бабушек-дедушек за короткий срок сделала такую научную карьеру — стала профессором? Как удалось совместить материнство и науку?
«Я сама не представляю, и никто не представляет. В какой-то момент с моим вторым мужем у нас тоже не сложилось: я вся была в работе, а муж — немец — не понимал, зачем весь этот стресс. И я осталась одна с двумя маленькими детьми. Детские сады в Германии — так себе. Ребенка нужно забирать в 16.00, а у меня в это время самый разгар рабочего дня. Ты прибегаешь за ребенком, а он там один, сотрудница недовольно смотрит на часы.
Конечно, было тяжело, но куда деваться с подводной лодки? Берешь себя в руки — и вперед! Это очень дисциплинирует. Со временем становится легче, когда дети уже сами ездят в школу, сами что-то могут решать — освобождается время, а ты уже привыкла работать в таком жестком ритме. И эффективность повышается, наверное, даже больше, чем была бы без детей. Сейчас они выросли, появилось столько свободного времени — и что с ним делать?»
Дочери Юлии — 21, сыну — 17. Дочь учится в Цюрихе, в Федеральном институте технологий, занимается математикой и немного физикой.
В последнем классе школы была участницей четырех международных олимпиад.
«Сын еще решает, чем будет заниматься. Он у нас больше человек искусства, не хочет идти в науку: видел, сколько нужно работать, и не хочет такой жизни. У него еще есть немного времени, чтобы определиться», — говорит Юлия.
На стадионе с бело-красно-белым флагом
Последний раз в Беларуси Юлия Сандамирская была летом 2023 года, когда умерла ее бабушка. С тех пор она больше не приезжала на родину. Потому что однажды «засветилась» в телеэфире с бело-красно-белым флагом на стадионе швейцарского Санкт-Галлена, где проходил футбольный матч между Беларусью и Швейцарией.
«У нас несколько диаспор, мы встречаемся, проводим акции, концерты, собрания. Мы присоединились к правозащитной организации LIBERECO, которая занимается беларусским вопросом уже давно, с 2010 года. Они раздавали флаеры и объясняли, что Беларусь, конечно, проиграет, потому что это не первая команда — половина игроков сидит в тюрьме, а другая половина вынуждена была уехать.
Ну, а мы пришли поболеть за своих с флагом. Операторы нас сняли и показали как раз во время исполнения гимна Беларуси. Мне прислал фото с телевизора университетский коллега: „Вау, Юля, вы на стадионе, как классно!“ И я поняла, что в Беларусь пока ехать не стоит», — говорит Юлия и шутит, что фото понравилось и ГУБОПиК, который что-то писал в телеграм-канале, но она такие ресурсы не читает.
Уничтожение человеческого потенциала
В Беларуси была достаточно сильная школа точных наук — математики, физики, считает Юлия. Но лет десять назад в Германию по обмену к Сандамирской на магистратуру приехала студентка с физфака БГУ, и Юлия поняла, что факультет уже не тот.
«Я уже не говорю о последнем времени, когда многих профессоров, преподавателей уволили или они сами были вынуждены уйти, уехать за границу. Акцент больше не на подготовке научных кадров, а где-то в другом месте. Люди, которые всю жизнь посвятили науке, обучению студентов, оказались никому не нужны. То, что через репрессии уничтожается человеческий потенциал, — это просто преступление!» — уверена Юлия.
К тому же, добавляет она, наука не может развиваться в закрытом пространстве. Для ученых важно ездить на конференции, иметь доступ к научным журналам. Необходимо договариваться о бесплатном доступе, иначе это очень дорого, считает профессор.
«Система закрывается, возникает тот же страх, что был в Советском Союзе. Государство не хочет, чтобы дети учились за границей, чтобы был обмен учеными. Это очень опасный процесс. Мы, физики, знаем: закрытой системе суждено умереть. С одной стороны, есть надежда, что она сама скоро рухнет. С другой — у нас есть яркий пример Северной Кореи. Так что расслабляться все равно нельзя. Но у меня нет сомнений — ситуация не может не измениться. Это вопрос времени», — убеждена профессор.
Страна для жизни
В стране для жизни наибольшая ценность — человек, жизнь и права человека: благосостояние, право на образование, на охрану здоровья, личные права и свободы, а не какие-то абстрактные родина или цели, которые достигаются во имя лучшего будущего, — объясняет беларуска, которая 10 лет прожила в Германии и 10 — в Швейцарии.
«Главное — это человек, граждане твоей страны. Если для определенной части людей в стране создан чудесный рай, а при этом есть определенный процент людей, которых ни за что не считают, и они становятся изгоями, если люди сидят в беларусских тюрьмах в ужасных условиях и с ними так жестоко обращаются, то что-то в этой стране не так. В Беларуси картинка, может быть, и красивая, но повседневная жизнь тяжела для всех.
Сужу по своим знакомым в Беларуси, для которых жизнь — вечное сражение. В школе и вузах сплошная идеология, очень мало личных свобод. И тебе всегда говорят, что „я“ — последняя буква в алфавите, твое мнение ничего не стоит», — говорит Юлия.
Собеседница добавляет, что, по ее мнению, беларусская государственная система управляется мафиозной силовой структурой, большая часть бюджета уходит на поддержание силовиков: милиционеров, военных, спецслужб, КГБ, ОМОН и ГУБОПиК.
«Если бы все ресурсы, которые есть в Беларуси, все налоги, которые платит народ, шли бы на строительство реальной страны, Беларусь могла бы быть страной не хуже Швейцарии. Несмотря на отсутствие гор.
У нас очень много выдающихся людей. Беларусы чудесные. И за границей знают, что беларусы отличаются от россиян или украинцев.
Беларусы — особая нация, люди очень вежливые, уважительные, трудоспособные и достигают больших высот», — считает беларусский профессор-физик Юлия Сандамирская.